79 лет отделяют нас от трагического дня начала Великой Отечественной войны. О ней написано множество книг, снято огромное количество кинофильмов. Как любое историческое событие, оно субъективно преломляется в восприятии каждого участника. Посмотрим на этот день глазами людей, которые в разное время учились, работали в ДПИ-ДонНТУ и которых уже нет с нами. Но есть их мемуары, воспоминания, хранящиеся в музее истории университета.
        А.П. Ляшко, выпускник ДИИ 1941г., Председатель Совета Министров УССР (1972-1987 гг.), Герой Социалистического Труда:
        «Шел июнь 1941 года. А с ним были заботы и тревоги последних экзаменов в Донецком индустриальном институте. Нам уже виделись дипломы инженеров, а с ними самостоятельная работа, жизнь в достатке. Но вдруг – глухим громовым раскатом ворвалось в нашу жизнь грозное событие.
        Утро 22 июня. Было воскресенье, но, по договоренности с преподавателями, экзамены проводились и в выходной. Все торопились – впереди отпуск. Были открыты и лаборатории – для тех, кто не успел выполнить работу. Для меня же это был последний экзамен – один я сдал досрочно. Выхожу из аудитории, на ходу пряча в портфель зачетку, довольный полученной оценкой. Слышу – часто захлопали двери. С растерянным видом в коридор выбегали люди и шепотом говорили друг другу: «Слушайте в двенадцать часов радио. Будет, предупредили, важное правительственное сообщение». В вестибюле первого корпуса я посмотрел на часы: до двенадцати оставалось десять минут. И я поспешил к зданию почтамта, там непрерывно гремят репродукторы.
        Здесь уже скопилось много народу. Все поглядывали на часы. Наконец, треск репродукторов прервался взволнованными словами Молотова. На улице остановилось всякое движение. Слушали, еще не осознавая всю степень беды, неожиданно свалившейся на нашу землю. Вслед за обращением последовало объявление указов: о всеобщей мобилизации военнообязанных, о введении военного положения.
        По всей массе собравшихся на площади людей прокатился нарастающий, но сдержанный гул. Люди постепенно осознавали: услышанное через репродукторы – трагическая правда. Возвратившись в институт, собрались своей группой. Поняв, что новых сообщений в ближайший час не будет, двинулись в студгородок. По дороге задавали друг другу вопросы: «Как это могло случиться? Ведь еще недавно, 14 июня, ТАСС сообщал, что, по мнению советских специалистов, слухи о намерении Германии нарушить пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы…».
        Позже в нашем институте состоялся митинг. Он вызвал чувство уверенности: фактор внезапности нападения вскоре будет преодолен, агрессоры получат по заслугам. В те дни мы еще не чувствовали смертельной опасности, нависшей над Родиной».
        Л.П. Нестеренко, д-р техн. наук, профессор, завкафедрой геологии ДПИ:
        «В мае 1941 года меня, как и ряд других командиров запаса, призвали в Красную армию на переподготовку. Я был направлен в город Бельцы, примерно в 18 километрах от границы с Румынией. Май и первая половина июня в нашей армейской жизни пролетели в учебных буднях довольно быстро. Правда, доходили до нас слухи о том, что государственную границу несколько раз нарушали немецкие самолеты.
        В последний мирный день, 21 июня, как обычно, в первой половине дня проводились занятия, а вечер был свободным. К вечеру многие командиры уехали. Им было разрешено увольнение для поездки в воскресный день в город.
        В тот теплый июньский субботний вечер мы рано легли спать. Проснулись по тревоге где-то около трех часов. Запомнилось, что это была первая в моей жизни тревога (а их во время службы в армии было немало), после которой не последовало никакой команды. Было еще темно. Быстро одевшись, мы выскочили из палатки. Недалеко в штабе батальона горел свет, и дежурный громко говорил с кем-то по телефону. Подождав некоторое время, мы с удивлением возвратились в палатку.
        Никто из нас и не подозревал о том, что началась война. Не знали мы о начале войны и когда рассвело, и даже когда над нами на бреющем полете пролетел немецкий самолет, который обстрелял лагерь. Мы и наши старшие командиры полагали, что это очередное нарушение немцами государственной границы. Не беспокоили нас и взрывы, раздававшиеся в это время со стороны города Бельцы.
        В это ясное солнечное утро никаких сообщений о случившемся к нам не поступало. По радио мы слушали обычную передачу, в последних известиях – нечего тревожного. И лишь в полдень мы, наконец, услышали правительственное сообщение о том, что началась война. Сомнения относительно происходившего, как о местном пограничном инциденте, рассеяны. Война!»
        М.Р. Виленский, директор столовой ДПИ:
        «В апреле 1941 года после окончания Ленинградского военно-политического училища я был направлен в Западный военный округ. В середине июня нас перебазировали поближе к границе, в палаточный городок недалеко от Седлинска, и здесь продолжалась политическая подготовка с частыми учебно-боевыми тревогами.
        В политподготовке постоянно обращалось внимание на то, что, несмотря на заключенный договор о ненападении с нашим соседом Германией, необходимо всегда быть готовым к любой неожиданности. Нас настораживало сообщение разведки о том, что на той стороне границы неспокойно и явно что-то замышляется против нас.
        На 22-е июня были запланированы спортивные соревнования и показательная учеба – «бой стрелкового батальона с превосходящими силами противника». Мы хорошо подготовились к игре, но ей не пришлось состояться, а подготовка нам пригодилась, когда вместо 6 утра нас подняли по боевой тревоге в 4:00. В то время никому и в голову не пришло, что началась настоящая война. Все еще считали, что это очередная учебная тревога. Однако быстрее обычного весь полк, в том числе и наша рота, молниеносным броском занял заранее подготовленные окопы. Все красноармейцы были полностью обеспечены боеприпасами, личные вещмешки были пополнены продовольствием неприкосновенного запаса. Весь запас был роздан личному составу для того, чтобы освободить обозы для набора боеприпасов.
        Мы заняли рубеж на левом фланге батальона. Слева от нас была длинная широкая лощина, идущая в сторону противника. Фашисты во весь рост шли на наш передний край, что-то выкрикивали. Когда они подошли метров на сто, нами был открыт огонь. В разгар боя один из наших красноармейцев привел пленного немца с поднятыми руками. Немецким я владел слабо, однако понял, что это был дезертир немецкой армии, он назвал себя членом Германской коммунистической партии, рассказал о большом скоплении немецких войск на переднем плане.
        В тот день немцы неоднократно атаковали наши позиции. Потери были с обеих сторон».
        И.Л. Никольский, д-р геол.-минерал. наук, профессор, завкафедрой РМПИ:
        «В мае 1941 года я в составе геологической партии отправился в город Актюбинск. Далее наш путь лежал в поселок Донское.
        В поселке был один колодец с «журавлем» и по утрам старый водовоз развозил по домам воду. Кругом море ярких разноцветных тюльпанов, словно ковром покрывавших необозримые степи, море воздуха, напоенного влагой и тонким ароматом трав, буйно растущих в это время года. Работа геофизиков проводилась круглосуточно. Коллектив работал напряженно, получаемые результаты вдохновляли, а степь пьянила, и было так легко, так радостно. Веселыми были субботние вечера с коллективными оладьями, халвой и чаепитием до рассвета.
        Воскресенье – день рабочий, одна смена приехала с участка, другая – приняла аппаратуру. Все идет свои чередом и в поле, и в лаборатории, и подсобной мастерской, и вдруг…
        - Ребята, война…
        На площади у репродуктора уже толпа. Как странно вдруг изменились люди. Почему-то очень тихо говорят, как на похоронах, или это в самом деле похороны?
        Сомнения нет: речь наркома иностранных дел Молотова – и счет событий и дел стал иным. Все, что совсем недавно наполняло через край наши чувства, будоражило мысли, ушло. Степь шелестела сухой травой, в долинах мягко белел ковыль, солнце палило, над дорогами плыл туман, а в душе и мыслях словно пустота».
        Р.М. Засельская, швейцар общежития ДПИ:
        «В 1941 году я успешно закончила десять классов, готовилась к поступлению в институт. Жизнь, казалось, обещала только одни радости. Родное село, куда я приехала после окончания школы, напоминало о безоблачном детстве, манило запахами полевых трав…
        Но все перечеркнуло слово «война». Уже в первые ее дни наша семья влилась в бесконечный людской поток, потянувшийся на восток. В пути нас постигло несчастье: тяжело заболел и вскоре умер отец. На руках слабой матери осталось, кроме меня, еще двое детей-подростков. Уйти удалось недалеко. Хорошо помню тот день, когда наперерез беженцам промчались по дороге вражеские мотоциклы. Потянулись тяжелые дни оккупации».
        Б.С. Панов, д-р геол.-минерал. наук, профессор, завкафедрой «Разведка месторождений полезных ископаемых»:
        «В 1941 году мне было 12 лет. Много времени я проводил за любимым занятием – чтением. Среди прочитанных книг глубокое впечатление произвела книга Максвелла Рида «Следы на камне», которая была научно-популярным изложением геологической истории нашей Земли. Эта книга и определила мой выбор будущей профессии, тем более что в 1940 г. в Донецком индустриальном институте открылся прием на геологическую специальность. Но мирная жизнь закончилась 22 июня 1941 г.
        31 августа упали первые бомбы, которые ночью фашистский самолет сбросил на центр города Сталино. Одна из них взорвалась в сквере им. Дзержинского, повредив осколками гранитный постамент и бронзовый бюст, следующая угодила в небольшой дом на седьмой линии, принеся гибель его жителям. Еще одна бомба весом в 100 кг, как говорили знающие военные, попала в институтский двор между первым и вторым учебными корпусами. Взрывом вырвало значительный кусок стены первого корпуса. Эта пробоина была вскоре заделана деревянными двухстворчатыми воротами. С 20 октября 1941 года по 7 сентября 1943 года длилась фашистская оккупация Сталино, переименованного снова в Юзовку».